Вода... вода, небольшая речка под открытым небом... пить эту
воду, лить на горящее тело. Лечь в текущую воду...
Николай полз на коленях, щурясь от причинявшего боль света. Но здесь
были места, где свет приглушался, скрывался в тени деревьев, и эти
места становились все шире.
Собираясь в зону, официально я хотел сделать серию фотографий для журнала, и кто-то из
военных на блокпосту, увидев приличную сумму денег, не стал придираться к документам
внештатного сотрудника журнала «Наука и Жизнь» и позволил мне просочиться через периметр
окружающий всю зону. Этот же военный, посоветовал, чтобы я нашел себе проводников в самой
зоне и за дополнительную плату продал мне минимальное снаряжение для отправляющегося в
зону. Разобравшись с картой в КПК, я вышел на небольшой хутор, от названия которого осталась
только ржавая табличка с облезлой краской. Сам хуторок представлял собой горстку
полуразрушенных домов, около одного из них, я обнаружил группу вооруженных людей, которые расположились
вокруг костра. Наверное это и есть те самые сталкеры подумал я. Не ходя вокруг, да около я рассказал о цели своего визита. Мне за редкие кадры из
зоны любой журнал готов был выложить приличную сумму денег. Я предложил им, что чем
дальше я проберусь в зону, тем больше заплачу. Конечной точкой моего путешествия я назначил город который некогда был заселен людьми, а теперь был больше похож город-призрак, Припять.
На меня посмотрели как на душевного больного,
но взяв с меня денег столько, что можно было подумать мы уже истоптали пол зоны, обещали
помоч. На следующее утро мы вышли из хутора, и направились в сторону железной дороги. В
проводники мне вызвались два сталкера. Леший и Угрюмый. Шли они уверенно, но осторожно.
Остановившись около небольшого ручейка, мы решили разжечь костер и сварить обед. Пока в
котелке варилось некое подобие еды из консервов, Леший травил анекдоты и истории о
сталкерах и самой зоне. В основном все у него страшилки были, хотя мне и без того было жутко в
этом мире мутантов и уродов. Видимо Леший не впервой водит вот таких как я в зону и у него уже
наперед расписана вся наша экскурсия и все клише диалогов… Вдруг Леший замер на полуслове. На его побледневшем
лице замерла маска ужаса. Он сказал Угрюмому.
- Сейчас будет выброс. Я это всегда предчувствую. - Угрюмый посмотрел на Лешего и похлопав успокаивающе его по плечу решил приободрить меня.
-Не бзди Николай. Выброс был несколько дней назад, а до следующего еще недельки две ждать. Да и ученые всегда предупреждают о них заранее, а этого пустослова не слушай, наговорит дорого не спросит. Он кстати мою старшую сестру тоже обманул. Дело было так…
-Ты можешь заткнуться. - Перебил его Леший.
Воздух вокруг нас как будто начал сгущаться. Тень беспокойства легла на лице угрюмого. Горизонт начал окрашиваться в фиолетово-малиновый цвет.
-В укрытие!!! - Проорал Угрюмый, и в панике начал метаться в поисках маломальского укрытия. Леший стоял и
осознавая что им негде спрятаться спокойно сказал.
-Николай. Помнится ты хотел сделать уникальные снимки внутри зоны?
Я машинально взял в руки фотоаппарат который все время болтался у меня на шее и все еще
Не понимая что происходит, стоял уставившись на Лешего. А он продолжал.
- Вот твой звездный час. Этого еще никто не видел. Из живых…
Он смотрел в сторону надвигающейся стены огня. Или не огня... Возможно сам воздух стал
раскаленный как сталь и стал красный.
Так пал Леший и Угрюмй и мне одному придется продолжить свой путь…

Николай скорчился в зеленоватой тени и закрыл лицо руками. Леший...
Угрюмый... Сны? Реальность? Вода... Ах, как нужна вода! Вздрагивая, он
тащился между деревьями, ощупывая руками путь. Ноги тонули в гниющих
листьях, в мягкой земле.
Теперь он слышал журчание воды. Николай наполовину сполз, наполовину скатился по склону
к водоему, погрузился в воду, омыл руки и голову, всю верхнюю часть

Добавлено через 6 минут
своего горящего тела. Он жадно пил из сложенных ладоней и чувствовал, как
жидкость бежит по его воспаленному горлу. Наконец, он вылез и лег, глядя
на листья и ветви над головой, а высоко наверху был кружок
ЧИСТОГО НЕБА.
Николай провел руками по лицу, по голове. Что-то запуталось в его
пальцах, и он поднес их к глазам. В четырехпалой ладони лежали волосы… длинные мокрые волосы!
Он долго смотрел на них, затем снова поднял руку к голове и ощупал
ее. Купание частично освежило его мозг. Он - Николай, фотограф из города на Волге. Он был болен... болен.
Он резко вскочил, холодная дрожь сотрясала его. Его пальцы ощупали
голый череп, прядка волос, что выпала при его первом прикосновении к
голове, была последней.
Что с ним? Что с ним случилось? Его руки еще раз прошлись по голове,
по ушам, и застыли. Он сел, прижав колени к груди и тяжело дыша. Затем его
глаза, все еще болевшие от света, увидели второй водоем, поменьше, в
котором отражалась нависшая листва. Он пополз к воде и наклонился над ней.
- Не может быть! - вырвалось у него полусловам-полустоном, и он
ударил кулаком по поверхности воды, чтобы разбить это лживое зеркало,
стереть то, что оно показывало. Но рябь на воде успокоилась, и он снова
увидел, не очень отчетливо, но достаточно...
Он опять потрогал голову - проверить правдивость отражения.
Безволосая большая голова которая держалась на массивной шее, переходящая буграми мышц
в плечи, вместо ушей красновато-бурые наросты. Носа не было вовсе, точнее он был,
но это трудно было назвать носом. И… он вытянул перед собой
дрожащие руки, заставляя свои глаза смотреть: его кожа стала
пепельно-серой с красноватым оттенком, гипертрофированные суставы, четыре длинных
узловатых пальца. И это не илюзия, не шутки солнечного света
зоны. Он стал контролером!!!
Лохмотья его рубашки давно исчезли, и он увидел свою голую грудь,
плечи, ребра. Все было трупного пепельно-серого цвета. Не стоило снимать еще остававшиеся на нем
брюки и растоптанные берцы - он знал, что цвет везде один. Он снова посмотрел
на свое отражение в воде. Он больше не человек. Он был контролером!!!
И был стражем зоны...
Он сжимал и выкручивал свои руки, не сознавая этих отчаянных жестов.
Сны… Сны были виновны в том что произошло с ним. Последние пол года ему снились невероятно
пугающие сны, в них Николай боролся с кем-то неведомым и боролся он у стен
последней цитадели свободных земель… И с каждым днем эти сны не давали покоя ему покоя.
Ему казалось что, где бы он не находился везде он слышал голос который звал его… Звал на
защиту последнего оплота свободных от варваров. Припять шептали тени… И он решил покончить с этими
кошмарами и отправится в Припять чтобы убедится в бредовости своих снов. И другого выбора быть
не могло. Зов Припяти был сильнее его.
Николай раскачивался взад и вперед. Он не издал ни звука и ожидал, что у
него нет голоса. Конец... Конец... Настали предсказанные времена - конец.
Потому что варварство людей не было секретом. Они разрушали зону, и не оставляли шансов на существование хозяевам зоны. Ее коренным жителям. Когда Припять падет, великая раса контролеров умрет, и свет жизни и знания уйдет с планеты.
Но он же был Николаем! Леший, Угрюмый, военные, Припять… Он
отодвинулся от водяного зеркала и затряс головой, пытаясь забыть то, что
он увидел. У него жар, он просто бредит, вот и все. Его глаза болят от
света, так ведь? Вот они и сыграли с ним злую шутку. Ну, конечно! Иначе и
быть не может! Однако, он больше не чувствовал сжигающего его жара. И он
был голоден, очень голоден. Николай медленно поднялся, обнаружил, что может
держаться прямо, и пошел. Спотыкаясь он побрел в сторону леса. Тут росли
кусты с плодами величиной с орех . Он механически сорвал и положил их в рот. Он сделал это несколько раз и вдруг испугался. Все что выросло в зоне или было внутри зоны нельзя ни есть, ни пить это он хорошо помнил, но откуда он знает, что они съедобны? Почему, когда он взялся за них, ему
казалось, что он ел их и раньше?
Ну, конечно, ел. Это же Грос, и он издавна ел их когда была необходимость. Николай
остановился и отбросил последнюю горсть, будто обжегшись. Он не знал о
таких вещах, не мог знать! Он снова сел на землю, обхватил руками колени и
опустил на них голову. Его тело свернулось в клубок, словно хотело опять
вернуться в небытие, в забвение. Может быть это все еще продолжение тех кошмаров которые не давали ему покоя вот уже несколько месяцев? Что если он заснет, то проснется
по настоящему, в своем обычном виде? Но когда он снова поднял голову, то
почувствовал себя живым и проворным, его ноздри раздувались, ощущая
знакомые запахи, уши насторожились и указывали на источники звуков.
Приносящий боль солнечный свет ушел, сумерки были бальзамом для глаз,
мягкие тени не мешали видеть. Николай видел каждую жилку на листьях - такого
зрения у него никогда не было! Он легко пошел, мягко и уверенно ступая, обходя изломы пространства, люди называют их аномалиями. Промелькнуло у него в голове
Ниже по ручью кормился Тушкан с детенышем. Николаю не потребовалось
смотреть из-за кустов: нос сказал ему, а уши уловили звук жадно жующих
зубастых челюстей разрывающих плоть зазевавшегося сталкера.

 

А поодаль, под тенью дерева, расположился Снорк, с любопытством поглядывая на Николая.
Тушкан, Снорк. Николай с удивлением
повторял эти слова тихим шепотом.
Его охватила паника, тяжелая, как очередь из пулемета. Пулемет? спросила
другая часть Николая. Что такое пулемет? Его руки скользнули по голове,
прижали чудовищные уши. Снорк - пулемет... Воспоминания, чужие для
разных половин его мозга, боролись между собой.
Он был Николай, сыном своего отца, рожденным в Чебоксарах.
Блокпост. Сталкеры. Леший. Угрюмый. Выброс... все правильно.
Он должен уйти отсюда, уйти к людям.
Николай отвернулся от ручья и побежал, петляя между деревьями, но
деревья росли гуще и гуще. У него не было тропы, но была цель. Должны же деревья
где-то кончиться. Было где-то место, и там были люди, люди его
собственной породы. Это просто горячечный сон, бред, и Николай должен
доказать это!!!
Но пока он шел, уши и глаза рапортовали его мозгу, мозг давал ответы
на то, что они обоняли, слышали и видели, а Николай совершенно в этом
не участвовал. Его паническое бегство замедлилось, когда он больно
ударился о дерево. Его прерывистое дыхание стало успокаиваться, он снова
поднял голову и отогнал дрожь и страх. Легкий шепот ветра в листве,
тепло... Тот же ветерок гладил его ласково по голой груди и плечам, и к
нему пришло ощущение, что все хорошо, все правильно, так и надо жить.
Будто он прожил здесь сотни лет и никуда не уходил.
Он пошел более медленным шагом. Еще раз остановился, сорвал ржавый мох с коры близстоящего дерева, растер его в руках и глубоко
вдохнул запах. В голове прояснилось, усталость ушла, появилось легкость
и нетерпение.
Однако, это нетерпение сменилось другим чувством, когда он вошел в
прорубленную полосу отчуждения. Где люди вели войну с жителями зоны.
Воронки от взрывов, изувеченные тела его сородичей… Ноздри Николая задвигались в спазме отвращения, он
зажмурился, не замечая этого. Запах смерти, разложения там, где этого не
должно быть. И еще один противный запах - запах чужой жизни.
Он вышел по этому запаху к рядам ржавой колючей проволоки. Хотя острые шипы проволоки царапали и
рвали его ноги, когда он продирался. И вот он очутился на краю поля выжженной земли, где то тут, там попадались истерзанные тела обитателей зоны, как безобразные монументы смерти, напавшей на них
несколько дней назад. Николай зарычал от увиденного, в нем поднялось
нежелание идти дальше по открытому месту.
Вдали показались светящиеся точки. Его прищуренный взгляд остановился
на них. Вероятно, это блокпост военных.
Можно ли рискнуть подойти ближе?
Придется. Он человек, а там были люди. Если он увидит их, поговорит с
ними, он будет знать, что глаза его обманули там в водном зеркале, что он
вовсе не такой, каким себя увидел недавно.
Хотя это желание узнать гнало Николая вперед, он не пошел открыто, не
столько потому, что понимал, к чему может привести это действие, а скорее
инстинктивно, и этот инстинкт был совершенно чужд Николаю. Он шел
бесшумно, ставя ноги с бесконечной осторожностью, и перебегал, согнувшись,
от одного укрытия к другому. Глубокая разведка во владениях врага.
Зловоние по-прежнему было тяжело для его носа, оно вызывало тошноту и
усиливалось по мере приближения к блокпосту.

А поодаль, под тенью дерева, расположился Снорк, с любопытством поглядывая на Николая.
Тушкан, Снорк. Николай с удивлением
повторял эти слова тихим шепотом.
Его охватила паника, тяжелая, как очередь из пулемета. Пулемет? спросила
другая часть Николая. Что такое пулемет? Его руки скользнули по голове,
прижали чудовищные уши. Снорк - пулемет... Воспоминания, чужие для
разных половин его мозга, боролись между собой.
Он был Николай, сыном своего отца, рожденным в Чебоксарах.
Блокпост. Сталкеры. Леший. Угрюмый. Выброс... все правильно.
Он должен уйти отсюда, уйти к людям.
Николай отвернулся от ручья и побежал, петляя между деревьями, но
деревья росли гуще и гуще. У него не было тропы, но была цель. Должны же деревья
где-то кончиться. Было где-то место, и там были люди, люди его
собственной породы. Это просто горячечный сон, бред, и Николай должен
доказать это!!!
Но пока он шел, уши и глаза рапортовали его мозгу, мозг давал ответы
на то, что они обоняли, слышали и видели, а Николай совершенно в этом
не участвовал. Его паническое бегство замедлилось, когда он больно
ударился о дерево. Его прерывистое дыхание стало успокаиваться, он снова
поднял голову и отогнал дрожь и страх. Легкий шепот ветра в листве,
тепло... Тот же ветерок гладил его ласково по голой груди и плечам, и к
нему пришло ощущение, что все хорошо, все правильно, так и надо жить.
Будто он прожил здесь сотни лет и никуда не уходил.
Он пошел более медленным шагом. Еще раз остановился, сорвал ржавый мох с коры близстоящего дерева, растер его в руках и глубоко
вдохнул запах. В голове прояснилось, усталость ушла, появилось легкость
и нетерпение.
Однако, это нетерпение сменилось другим чувством, когда он вошел в
прорубленную полосу отчуждения. Где люди вели войну с жителями зоны.
Воронки от взрывов, изувеченные тела его сородичей… Ноздри Николая задвигались в спазме отвращения, он
зажмурился, не замечая этого. Запах смерти, разложения там, где этого не
должно быть. И еще один противный запах - запах чужой жизни.
Он вышел по этому запаху к рядам ржавой колючей проволоки. Хотя острые шипы проволоки царапали и
рвали его ноги, когда он продирался. И вот он очутился на краю поля выжженной земли, где то тут, там попадались истерзанные тела обитателей зоны, как безобразные монументы смерти, напавшей на них
несколько дней назад. Николай зарычал от увиденного, в нем поднялось
нежелание идти дальше по открытому месту.
Вдали показались светящиеся точки. Его прищуренный взгляд остановился
на них. Вероятно, это блокпост военных.
Можно ли рискнуть подойти ближе?
Придется. Он человек, а там были люди. Если он увидит их, поговорит с
ними, он будет знать, что глаза его обманули там в водном зеркале, что он
вовсе не такой, каким себя увидел недавно.
Хотя это желание узнать гнало Николая вперед, он не пошел открыто, не
столько потому, что понимал, к чему может привести это действие, а скорее
инстинктивно, и этот инстинкт был совершенно чужд Николаю. Он шел
бесшумно, ставя ноги с бесконечной осторожностью, и перебегал, согнувшись,
от одного укрытия к другому. Глубокая разведка во владениях врага.
Зловоние по-прежнему было тяжело для его носа, оно вызывало тошноту и
усиливалось по мере приближения к блокпосту.

 

вырисовывающегося в ночном небе. Там было одно место, где ловкий человек
мог влезть на внешнюю стенку и заглянуть в окно верхнего этажа, не
спускаясь во двор. Николай должен был это сделать. Зачем? Этого он не мог
себе объяснить.
Он бежал зигзагами от тени к тени, пока
его рука не уперлась в стену дома. Он прыгнул, не зная, что это движение
окажется куда более эффективным, чем когда-либо мог добиться Николай.
Убежища делалились из камня. Неужели эти люди не понимали,
что нельзя жить в каменных стенах неужели они не чувствовали что от их жилища шел запах как от норы псевдо-сабаки!
Вонь была такая сильная, что он почти не мог ее переносить, его
желудок протестовал. Николай скорчился перед открытым окном и заглянул в
освещенную комнату. Он дернулся и почти не потерял равновесие. Там... там
существа, даже два! Они были чудовищами, такими же ужасными, как запах их
мертвых логовищ!
Люди - долбила малая часть его мозга.
Чудовища! Отвратительно волосатые, как животные, чуждые не только
телом, но и разумом. Разглядывая их, Николай мог теперь, сам не понимая, как
видеть их несчастные мысли, их ограниченность, и обе части его
собственного разума безжалостно отталкивали это.
Тот самый военный, что взял с него монет чтобы перевести через периметр повернул голову и случайно бросил взгляд в окно. Рот его
исказился в истошном крике, пронзительном, бессмысленном.
Николай соскочил со стены и легко приземлился на ноги. Военный увидел
его как раз тогда, когда он возмутился и отказался от родства с этими
образцами расы. Он бежал от мерзких мыслей смердящих созданий.
Он держал путь к лесу с его чистыми убежищами.
Но его отречение от людей на этом не кончилось. Час спустя он лежал
усталый, все еще слыша остервенелый лай собак и вой сирен. Военные с блокпоста пустили собак по его следу. Его спасло только то, что они держали
собак на поводках. Однако, судя по звукам, они не пошли дальше
колючки. Может, они решили дождаться утра? А что, если они
преодолеют свой страх перед ночной зоной и либо пойдут по его следу, либо попросту проутюжат близлежайшие окрестности установкой залпового огня Град? Не лучше ли уйти в глубь болота? Уйти дальше и
оставить свое племя... Его племя?
О, Дух Зоны, кто же теперь был его племенем? Николай Вздрогнул.
Отвращение к людям было столь же реально, как жар, как
головная боль. Он не может идти к этим людям и заявить о родстве с ними, и
никогда не пойдет.
Этот факт нельзя было не признать. Что-то странное случилось с Николаем
- и внутри, и снаружи. Он больше не был тем кем прожил всю свою жизнь. Хотя он сейчас и не
видел собственного отражения в воде, но заглянул внутрь себя и понял, что
его мозг изменился так же, как тело.
Контролер... Кто этот Контролер? Если он не Николай, то он Контролер. И он знал,
кто или что был Контролер!!! его настоящим домом была зона, его странные
воспоминания приходили к Николаю отрывочно, кусками. Он должен найти Припять.
Да... но где искать дорогу в этот манящий город? Физически, среди болот и лесов
или мысленно? Этого Николай не знал. Он должен был идти в единственном
направлении, в котором был уверен - назад к тому озерцу, где он впервые
увидел отражение чужого лица.
И чем больше он допускал, что он уже не Николай, тем сильнее эта
новая личность захватывала его, брала верх над мозгом. Он
остановился и дернул шнурки тяжелых ботинок, висевших грузом на его ногах.
Обувь должна быть совершенно другой, а точнее ее полное отсутствие так я чувствую каждую неровность, каждое колебание почвы, а это просто неуклюжие покрышки, что замыкают ноги в
тюрьму. Он раздраженно подергал брюки, посмотрел на них и подумал что на первое время сойдет. Николай наткнулся на дерево, остановился и потер голову. Нет
ясной памяти, одни обрывки, отдельные странные сцены. Горсточка людей,
похожих на него, охваченных отчаянием перед ордой зомби. Орда
рассыпается, крушит все... Каким-то образом он знал, что это был конец его
племени.
А каково его племя? Николай шел вслепую, хотя знал, куда
идет. Он должен придти к озерцу.
И он пришел, упал в этом спокойном месте, снова напился, умыл лицо. Узкий ручеек из озерца побежит к реке... и за реку. Николай
глубоко вздохнул. За рекой Припять, такая близкая и в тоже время такая далекая, такая родная и такая чужая…!
Но он устал, так устал! Он расслабился здесь, у воды, и усталость
охватила его. Ноги болели - наверное, не надо было сбрасывать с них те
сковывающие покрышки, но он просто не мог больше выносить их
прикосновения. Он опустил ноги в воду, и вода пошла рябью вокруг них,
успокаивая боль. Он вытер ноги пучком травы и улегся спать.
Звук пробудил Николая от глубокого сна. Он не сразу пришел в себя, и
каждая часть его мозга допрашивала чувства, куда более специализированные,
чем у любого человека. Он посмотрел в небо.
Солнце еще не встало, но небо светилось зарей, и на ее фоне -
вертолет.

Вертолет прислали военные с блокпоста. Летел он
низко над лесом, можно было даже различить лицо пилота.
Память Николая узнала его, это был Ми-28 бортовой номер 014. Но зачем он здесь?
Может, военные вызвали его на помощь, чтобы охотится за ним, Николаем? А
зачем? Скоро наступит день, Николай уйдет в чащу леса и не покажется открыто
при дневном свете. Лучше уйти сейчас же: на берег и через реку в Припять.
Он пошел вниз по ручью, укрываясь под деревьями. Над его головой то
усиливался, то затихал гул мотора . Пилот явно искал
что-то. Он вел машину кругами над лесом. Но что он мог увидеть внизу,
кроме сплошного ковра крон деревьев, недоумевал Николай. Однако, круги были
такими правильными, что не было никаких сомнений: пилот преследовал
определенную цель.
Ручей, который вел Николая, слился с другим, расширился, заметно
ускорил течение. Там плавали водяные существа - а может, прыгали в воду из
кустов, когда Николай проходил мимо. Он обнаружил еще один куст Гросса,
нарвал плодов и стал жевать их на ходу.
Затем нос предупредил его об опасности. Не человеческий запах, но в
некотором смысле даже худший. В мозгу вспыхнула яркая картина:
Химера результат генетических экспериментов по программе «универсальное животное-защитник» (УЖАЗ). Очень умная, сильная и быстрая тварь. Прячется, обходит со спины. Дублированная система внутренних органов и дополнительный мозг делает процесс ее умерщвления весьма проблематичным. Регенерация. Биологических врагов мало. В движении напоминает пантеру. Единственные достойные противники в мире зоны – чернобыльский пес и псевдогигант.
Николай вздрогнул и ухватился за низко висящую ветку.
Он взобрался на дерево и таким образом прошел над тропой со злым запахом,
перебираясь по ветвям с одного дерева на другое, пока, наконец, не исчезли
последние следы запаха.
Наступил день, но яркие лучи солнца не добрались сюда. Затем Николай
увидел перед собой его ослепительный свет, отражающийся в быстро бегущей
воде. Он прикрыл рукой глаза и попытался разобраться, что лежит на другом
берегу. Неужели это и есть то место куда он рвался последние несколько месяцев?

Неужели это и есть то место откуда исходил зов? Зов Припяти…
Он дома и он знал что должен сделать дальше…